Егор Титов - «Спартак» – наше всё. Откровения кумира красно-белых
Потом, когда отогреваемся под душем и дар речи восстанавливается, начинаем друг над другом смеяться: «Тит, ну тебя и расколбасило! Ты чего кричал-то?!» Открывается импровизированный театр мимики и жеста. Я, кстати, если кого-то передразниваю, то, как правило, получается очень похоже. Попросите меня показать вам замерзшего Аленя или заледеневшего Юрку Ковтуна – не отличите от оригинала! Это разновидность нашего профессионального юмора.
Только вот после выездного матча с «Сибирью» в 2007 году мне было не до смеха. Никогда в жизни так не мерз. Мороз минус двадцать. Повышенная влажность. Северный, чуть ли не ураганный ветер. Задубевшее искусственное поле. Мы, когда попали в такие условия, все понять не могли: составители календаря когда-нибудь были в феврале в Новосибирске?
Я бегал как заведенный, но все равно превратился в сосульку. Очень испугался за уши. Они вначале дико болели от холода, а потом я их и вовсе перестал чувствовать. Тер их – все бесполезно, как будто нет у меня ушей. Тот футбол был сродни подвигу, тем более что мы победили. Безумно жалко Ромку Павлюченко. На ровном месте сломался. Абсолютно на ровном. Видимо, теплолюбивому Павлику были противопоказаны такие эксперименты над организмом.
Когда мы доковыляли до раздевалки, набились в душевой и я оказался под краном с теплой водой, испытал жуткую боль. Чудилось, что подожгли все тело.
* * *Разумеется, я не собираюсь жаловаться, лучше процитирую Макаревича:
Мы в такие шагали дали, что не очень-то и дойдешь.Мы в засаде годами ждали, невзирая на снег и дождь,Мы в воде ледяной не тонем и в огне почти не горим.Мы охотники за удачей – птицей цвета ультрамарин.
Возникло впечатление, что написано это про нас – профессиональных футболистов. Каждая строчка – в точку. И за удачей мы охотимся ого-го как! Увы, бывает и такое, что по ходу поединка сразу становится ясно: вместо удачи человек поймал за хвост диаметрально противоположную птицу. В кубковом матче 2007 года в Питере Лешка Ребко получил очередную долгожданную возможность в составе закрепиться – так схватил две глупейшие желтые карточки и еще в первом тайме оставил нас в меньшинстве. Я за Леху сильно встревожился, сразу в памяти всплыли аналогичные совершенно необъяснимые «проступки» других моих партнеров, которые оборачивались для них окончанием спартаковской карьеры. В 2001 году на том же питерском стадионе «Петровский» Саня Ширко, сам не зная, с чего это вдруг, схватил мяч рукой. Удаление. Мы проиграли со счетом один-два, и Олег Иванович на Шире тут же поставил крест.
Кстати, в той встрече произошел и забавный эпизод. После того как Димка Парфенов реализовал пенальти и мы повели в счете один-ноль, на поле прорвался разъяренный питерский болельщик в одних трусах. Он бежал прямо на арбитра Сухину, а траектория его забега пролегала в метре от меня. Сработал рефлекс, и я шагнул наперерез. Фаната я приостановил, но, оглянувшись на судью, понял, что тот обошелся бы без моей помощи – не зря же Сухина работает в Институте физкультуры. У него высочайшая стартовая скорость. С места рефери набрал такие обороты, что, полагаю, сдал нормативы на десять лет вперед. Я потом долго дивился таким открывшимся спринтерским способностям человека и до сих пор улыбаюсь, воскрешая в памяти те подробности.
С арбитрами вообще случается немало любопытных эпизодов. Мы играли с «Динамо» на «Динамо». Побеждали. Под самый занавес встречи возникла пауза, и Писарев на первый взгляд ни с того ни с сего начал предъявлять Баскакову претензии. Судья ему говорит: «Коля, успокойся, а то дам тебе желтую карточку». Коля завелся: «Ну дай! Дай мне желтую!» Юра ему вновь: «Я тебя предупредил. Сейчас желтую покажу», а Коля вновь за свое: «Ну покажи! Покажи мне желтую! Что, кишка тонка?!» Я стоял рядом и смеялся «в ладошку». Знал, что Писарев своего добьется. И когда наконец-то, спустя секунд тридцать, Баскаков зажег желтый свет, Коля, с трудом скрывая удовольствие, побежал прочь. Просто ему было выгодно пропустить следующий матч. Нам предстоял фактически «проходной» выезд в какую-то глухомань, а Писаря от гостиниц «советской формации» всегда воротило, да и на карточках Коля висеть переставал и вновь обретал полную свободу на поле.
В ходе любого матча случается немало примечательных историй. И у каждой из них свой характер. Все вместе они образуют потрясающий спектакль, быть участником которого – высшее наслаждение. Поэтому-то даже с миллионными контрактами, оказываясь на скамейке запасных в «Челси» или «Барселоне», футболисты кусают губы от досады. Каждому из нас хочется быть там – на авансцене или, говоря нашим языком, в «мясорубке». Дай бог мне продержаться в ней еще годочков пять.
Глава 18
Как вести себя с судьями
Был период, когда мой отец по утрам с мужиками гонял мяч. Однажды они играли в манеже «Динамо», судьи у них не оказалось, тогда мне дали свисток в руки: «Дерзай, Егор!» И я, четырнадцатилетний, обслуживал матч с участием ветеранов. Сейчас понимаю, что правила по-настоящему мне были незнакомы, во многих вещах я совсем не разбирался, и если бы я не был сыном Ильи Титова, мне бы прилично досталось на орехи. Как бы то ни было, в тот же день на игру за свой год я приехал жутко собой довольный и с гордостью всем рассказал, что испытал себя в качестве арбитра. С тех самых пор судейская тема мне небезразлична. Сегодня и вовсе, когда смотрю любимый вид спорта по телевизору, ловлю себя на мысли, что анализирую действия «людей в черном»: здесь бы я дал штрафной. А здесь бы – нет.
Зато когда пробился в основной состав «Спартака», я, как и любой нормальный девятнадцатилетний футболист, не обращал внимания на то, кто будет нас судить. Потому что представителей этой профессии я лично не знал, да и не придавал столь серьезного значения роли служителей Фемиды. Только осенью 1996-го впервые призадумался над тем, что каждому игроку необходимо учитывать особенности арбитража того или иного обладателя судейского свистка. Мы проводили тот самый легендарный матч с «Торпедо», в котором, уступая со счетом один-три, сумели вырвать победу: четыре-три. При счете два-три в штрафной площади соперника я получил по ногам, но для пущей убедительности постарался упасть покартиннее. Приземлился на газон в полной уверенности, что сейчас будет пенальти. Поворачиваюсь, вижу, как Хусаинов на бегу достает горчичник, внутренне уже ликую: сейчас нарушитель получит желтую, а Горлукович сравняет счет с одиннадцатиметровой отметки. И вдруг осознаю, что желтую карточку предъявляют мне. Тогда, к слову, за симуляцию еще не наказывали. Однако Хусаинов решил, что нужно преподать мне урок на будущее. И вот я, как побитый пес, возвращаюсь к своим воротам: от досады выть хочется, про себя костерю арбитра на чем свет стоит, а в голову закрадывается мысль: с Хусаиновым больше никакого артистизма. С ним нужно быть абсолютно честным: он свистит-то, что видит. Считаю его одним из сильнейших арбитров, с которыми мне когда-либо доводилось пересекаться. Очень яркий! И как рефери, и как личность Хусаинов всегда вызывал у меня уважение. До сих пор помню, как в бушующем котле владикавказского стадиона он подошел к возмущающемуся Валерию Газзаеву и протянул тому свисток: дескать, суди сам! Валерий Георгиевич сразу угомонился, и Хусаинов спокойно доработал матч до конца.
